Актуальные проблемы современной науки: тезисы докладов XXХІ Международной научно-практической конференции (Москва – Астана – Харьков – Вена, 29 июня 2018)
Секция: Филологические науки
Петрова Нина Евгеньевна
преподаватель-лектор кафедры иностранных языков
Уральского федерального университета
имени первого Президента РФ Б.Н. Ельцина
г. Екатеринбург, Россия
АНГЛИЦИЗМЫ В РУССКОЯЗЫЧНОМ ИНТЕРНЕТ-ДИСКУРСЕ: ПОЛИАСПЕКТНЫЙ АНАЛИЗ
На сегодняшний день исследование данной темы – проникновение в родной язык англоязычных слов и уместность их употребления в той или иной ситуации – набрала достаточные обороты в исследовательской области; появилась потребность не только объяснить причины выбора говорящим либо пишущим того или иного языка в процессе речи, но и пребывающей в состоянии найти в этом какой-либо языковой образец либо закономерность. Так, например, министр образования Ольга Васильева планирует, наряду с увеличением часов иностранного языка в школах, «вывести из учебников русского языка несколько десятков иностранных слов»; при этом она ссылалась на русских классиков, считавших, что «употреблять иностранное слово, когда есть равносильное ему русское слово, значит оскорблять здравый смысл».
Объектом данного исследования являются 123 новейших заимствований-англицизмов, не зафиксированных в словарях либо зафиксированных в новейших их версиях, встречающихся в текстах информационных порталов «Е1», «66.ru», «Ura.ru», а также в текстах обсуждений, комментариях, форумах.
Начнем со словообразовательного аспекта – здесь можно заметить, что ассимилированные, русифицированные англицизмы приобрели словообразовательный потенциал и стали образовывать другие части речи при использовании русских суффиксов, как это случилось, например, с лексемами «гуглить», «троллить», «баттлить», «диссить», «лайкать», «лоббировать», «майнить», «панчить», «рофлить», «спойлерить», «фоловить», «форсить», «френдить», «хайповать», «наовершерил», которые приобрели статус глаголов при присоединении соответствующего суффикса русского языка; подобная ситуация происходит и с прилагательными и причастиями, которые образовываются с помощью суффикса –ов- и –ивш- и окончания соответствующего рода/числа/падежа (баттловый, баттливший, инсайдерский, офлайновый, топовый, моповая) Еще одной тенденцией является стремление к образованию сложных слов из нескольких англицизмов – как уже указывалось ранее, часть из них может сохранять оригинальное написание, часть может быть русифицирована [5, с. 4], как правило, вторая, и вследствие этого принимать грамматические признаки русского существительного и изменяться в соответствии с его категориями (маст-хэв, множество маст-хэвов, подборка маст-ридов лета и пр.). Как правило, несклоняемых единиц среди лексем данного исследования нет.
К морфологическим особенностям можно отнести тенденцию к сокращению – например, вместо «Инстаграм» употреблять слово «инста», вместо «Фейсбук» ‒ «фб» и так далее [2, с. 6]. Кроме указанных морфологических изменений можно указать на изменение отдельных категорий при переходе английской лексемы к русскоязычной концептосфере и морфологической системе. Так, изначально форма слова «фрутсы» звучала как fruits – «разнообразные виды фруктов». При этом мы видим, что в язык-рецепиент слово пришло с избыточной семантикой: к суффиксу множественного числа английского языка –s- добавилось русское окончание множественного числа –ы-. Тем не менее, значение «разнообразные виды фруктов» сузилось до «засушенные кусочки фруктов».
Похожая ситуация обстоит со словом children – в английском языке это форма множественного числа от слова child, ребенок – и конечно, стоило бы перенести единственно верное значение в язык-рецепиент; однако мы видим, что по аналогии с большинством иноязычных существительных русского языка (например, гелентваген) слово приобретает категорию единственного числа: А если чилдрен заорет? Множественное число уже заимствованного слова также образовывается с помощью русского окончания множественного числа –ы-.
Изменения в данных аспектах действуют в совокупности с разнообразием сфер, в которых они употребляются, и так создают общую картину лингвокультурологической картины мира авторов новостных текстов и обсуждений к ним в Интернет-дискурсе.
Если говорить о графической форме, то в результате нашего исследования было установлено, что часть слов имеют двойную форму – как на языке оригинала, так и транслитерированный вид, запись слов с помощью графической системы языка-рецепиента [4, с. 204]. Часть из них ‒ Facebook, Instagram, WhatApp, Viber ‒ являются названиями социальных сетей или программ для общения, имеют зарегистрированные товарные знаки и наименования. А значит, в соответствии со статьей Гражданского кодекса «О фирменном наименовании» [1, с. 1054], могут писаться на иностранном языке, русифицированная форма в данном случае указывает на то, что данные лексемы прошли первичную стадию ассимиляции и приобрели кириллическое написание. С другой стороны, часть из них также не избежала калькирования и мы можем встретить написание социальной сети Facebook как «лицокнига». Также, например, «фейспалм» заменялся на «рукалицо», футбол – на «ногобол», действие со значением «пересылать, отправлять с целью избавиться», «лонгрид» - на «многобуков» [5, с. 530]. Впрочем, в приведенных примерах калькирование несет в себе не столько функцию перевода, сколько языковой игры.
Отдельно стоит указать и на примеры слов-кентавров: event-менеджер и street-хамство. В данном случае графическая форма языка-донора указывает на незавершенный этап грамматического усвоения, однако использование его в составе сложных слов вместе с русским элементом указывает на осознание говорящим смысла этой лексемы и отнесенности ее к определенной сфере употребления (сфере бизнеса и категории культуры соответственно).
Такие формы, как и в предыдущих примерах, указывают на осторожное, а порой и возвышенное отношение участников дискурса к данным концептам, их отдаленность в плане пользования ими лингвистическую и концептуальную неосвоенность, а значит, и актуальность.
Однако нами была предпринята попытка семантического анализа данных единиц и дальнейшего подбора исконно русского эквивалента в русском языке. При этом значение в языке-доноре представляет собой перевод отдельных частей слова, семантических значений, которые задают лексико-грамматическое значение русского варианта только в совокупности, как, например, в случае со словом «виктимблейминг» – для получения эквивалента или хотя бы варианта описательного перевода важно расчленить его на части victim– «жертва» и blame–«винить», при этом обозначив и суффикс отглагольного прилагательного –ing, что в дальнейшем поможет нам подобрать наиболее точное переводческое соответствие в русском языке, «обвинение жертвы».
Значение в языке-рецепиенте и результат семантизации – вывода общих сем и облегчения дальнейшего подбора исконно-русского эквивалента – неотделимы, особенно в случаях терминообразования либо вариантов слов с узкоспециальным значением (например, «вейп» – электронное устройство, создающее аэрозоль для ингаляции или «дисс», от англ. «disrespect» – неуважение, используется только в контексте реп-баттлов и означает «оскорблять кого-либо, задевать личные качества»).
Также к примерам изменения объема значения можно отнести следующие слова: а) воркаут – в РЯ принял значение «уличная тренировка», будучи калькой с street workout, потеряв при этом обстоятельство места, хотя оригинал обозначает вообще любой домашний вид тренировок – то есть здесь мы встречаем сужение значения; б) бизнес-ланч – в РЯ принимает значение «комплексный обед», при этом потеряв сему «деловой», синонимичную «ценящий время» – это пример расширения значения; в) трейдер – в РЯ принимает значение «спекулянт, торговец, стремящийся извлечь прибыль из самого процесса торговли, а не обязательно ее результата», тогда как оригинал в языке-доноре указывает просто на лицо, связанное с торговлей – опять сужение значения.
Результаты данного исследования могут быть использованы в практике перевода и при обучении студентов лингвистических и филологических специальностей.
Литература
